В 2022 году проект “Европейские школы” отмечает 25-летие. За это время, начиная с самой первой конференции в 1997 году, через Еврошколы прошли тысячи молодых людей, интересующихся политикой ЕС и отношениями ЕС-Россия. Кто-то из выпускников связал свою жизнь с европейскими исследованиями и смежными дисциплинами, кто-то переключился на другую деятельность, но все с теплотой вспоминают время, проведенное в кругу единомышленников на Европейских школах.

Мы продолжаем беседовать с выпускниками Еврошкол разных лет. В этот раз нашим собеседником стал Тигран Оганесян, кандидат юридических наук, докторант Боннского университета. Тигран принимал участие в  Европейской школе 2017.

Интервью с выпускницей Еврошколы 2006 года Ириной Кустовой о ее пути от интереса к темам евроинтеграции до конференций в Брюсселе можно прочитать здесь.

Узнали у Тиграна, как проходит его докторантура “на удаленке” и как любовь к Франции превратилась в учебу в Германии.

— Где ты сейчас находишься и чем занимаешься?

— Сейчас я еще в Москве. Пока ждал визу в Германию, продолжал преподавать в Дипакадемии (Дипломатическая академия МИД России – прим. ред.). Сейчас завершаю здесь семестр со своими студентами. Несмотря на то, что моя учеба в Бонне формально началась еще в феврале, на визу мне удалось подать только в сентябре, исключений и ускорений процесса получения визы для таких случаев не бывает. Немецкая национальная виза для учебы делается от 8 до 12 недель, но может быть и больше. Вопрос с моей визой сильно затянулся.

Я нахожусь на связи с профессором из Бонна и уже начал свое докторское исследование. Думаю, что уже почти наполовину его написал. У меня даже появилась шутка: похоже, что когда я приеду в Бонн, то сразу защищусь и можно будет уезжать. Но на самом деле нет: когда я приеду, наконец, в Бонн, я собираюсь посвятить бОльшую часть свободного времени изучению немецкого. В университете есть интенсивные курсы для иностранцев. И, возможно, потом я смогу работать в качестве ассистента преподавателя.

— Зачисление в Боннский университет: как все происходило?

— В процессе любого поступления самое главное — это найти профессора, который действительно разбирается в интересующей тебя теме и является признанным специалистом, но при этом позволяет провести исследование так, как ты сам это видишь. Я нашёл своего профессора, с которым у нас совпали интересы исследования. Также значение имело то, что у меня были хорошие публикации и интересный бэкграунд, я учился на юридическом факультете по международно-правовому профилю в Российском университете правосудия и всегда интересовался правозащитной тематикой и европейским правом. Мы обменялись с профессором точками зрения и планами, и меня взяли. Ещё, как мне показалось, свою роль сыграло то, что я из России. Я думаю, это связано с тем, что немцы очень близко воспринимают невозможность российских студентов и аспирантов сейчас проводить исследования здесь, в России, по тем или иным темам (у меня так было). Немцы также близко воспринимают то, что происходит сейчас между Россией и Украиной. Когда я ненадолго приезжал в Бонн этим летом, у нас была очень интересная беседа с деканом, который знал о моей судьбе, знал почему и для чего я здесь. Мы долго говорили, им было интересно узнать, какие сейчас условия для академического исследования существуют в России.

Само зачисление оказалось очень быстрым, все заняло буквально 5 дней. Я отправил мотивационное письмо, резюме и планы на будущее исследование. Это было в понедельник, и уже в пятницу мне прислали документы о зачислении. Оставалось только оплатить социальный взнос (social fees) за период обучения. Это был февраль, меня зачислили прямо в текущий семестр.

Вообще, я поступил в три вуза: в Германии и в Голландии в Маастрихтский университет и Утрехтский университет. Везде были очень хорошие условия для исследований по правам человека, но я выбрал Боннский университет, потому что мне больше понравился такой гуманистический и очень внимательный ко мне подход как со стороны профессора, так и всего коллектива кафедры публичного права. Я уже давно поступил, но в университете был лишь один раз. И когда писал профессору извинение на этот счёт и объяснял, что всё еще нахожусь в ожидании визы, у него была абсолютно нормальная реакция, он сказал, что я могу обращаться к нему за помощью, если понадобится. И это не связано с тем, что я из России, это просто такой общий подход ко всем студентам, насколько я понимаю.

— Когда ты принимал участие в Еврошколе, создалось впечатление, что у тебя есть большой интерес к Франции и французской культуре. Как получилось, что он не перерос в учебу во Франции?

— Это немного больная история для меня. Я действительно подавал документы в несколько французских вузов. Например, университет Тулузы, в Сорбонну, но у них, к сожалению, обучение на французском, а у меня не тот уровень. Я бы не смог учиться и полноценно войти в академическое сообщество без сильного французского. В Сорбонне я даже проходил интервью с профессором, который сказал, что я без проблем туда поступлю, но посоветовал мне обратить внимание на другие страны, такие как Нидерланды, Бельгия, Германия, где сильное англоязычное обучение. И я почти случайно отправил документы в Германию в Боннский университет.

Мне очень понравилось, что в современных условиях в Бонне зачислили российского студента в докторантуру за столь короткие сроки. Также стоит отметить, что диссертация в России по методологии, структуре и стилистике существенно отличается от тех исследований, которые проводятся в Европе. А исследования в Германии отличаются по стилистике от тех, которые проводятся в Нидерландах. Смысл немецкого исследования в том, чтобы любой, кто хочет его прочесть, смог это сделать и чтобы исследование было понятным и носило фундаментальный характер, чтобы была связь с философскими методами познания. Например, у них есть работа про международное право, которая ссылается на методы исследования Канта, Гегеля, и мне это очень нравится. Мне нравится, что это не просто сухой юридический текст, который поймут лишь те, кто занимается правом достаточно глубоко, но и те, кому просто интересна эта тема. Я уже придумал, как я смогу это использовать в своей диссертации, только у меня будут не немецкие, а французские мыслители. 

— Расскажи о теме своего исследования. Насколько она популярна?

— Тема моего исследования — “Эволютивное толкование и “новые” права в практике ЕСПЧ и Суда ЕС” (The evolutive interpretation and “new” evolutive rights in the case-law of the ECHR and the CJEU in the XXI century). Мне всегда было интересно изучать то, что в России мало изучено, и быть первооткрывателем в чем-то. Все началось с того, что я впервые прочитал решение суда ЕС по вопросу понимания и реализации права на удаление своих данных в интернете в 2014 году, которое пробудило во мне интерес к последующему изучению практики Европейского суда и практики других международных органов и организаций и непосредственно России.

Про Европейский суд в Европе проводилось достаточное количество исследований. Про PhD, поскольку я слежу,  могу сказать, что пик пришелся где-то на период с 2010 по 2015 годы. Но сейчас очень серьезно изменилась практика Европейского суда. Я всегда, когда берусь писать что-то в своей диссертации, стараюсь быть в этом первооткрывателем, и мне кажется, что такой работы, как у меня, я еще нигде не видел. Моя будущая диссертация будет посвящена новым правам, которые возникли за последние 20 лет в судебно-прецедентной практике Европейского суда по правам человека посредством толкования конвенционных норм и которые не были закреплены ни в каких конвенциях или международных договорах, а лишь вытекают из судебных постановлений, где суд закрепляет это право, и потом это право не формально, но существует. Я бы не сказал, что эта тема достаточно исследована, но литература по ней есть, преимущественно нидерландских ученых, кстати. Например, была написана книга “General Principles of the European Convention on Human Rights” профессором Утрехтского университета Janneke Gerards, это считается классикой. Но про Европейский суд в Боннском университете в данный момент докторских исследований нет, и за последние 5 лет их не было. В основном пишут про климатическую повестку дня и про межгосударственное сотрудничество, а по правам человека нет. И да, мне кажется, что это тоже одна из причин, почему профессору интересно со мной поработать, тем более, что он сам в своё время работал в Европейском суде и был заявителем по ряду дел.

— Конкуренция или обмен знаниями: что больше свойственно академической среде в ЕС? Как добывать информацию для исследований?

— Взаимодействие и обмен знаниями, определенно. Мне нравится этот подход европейских вузов: все стараются помочь друг другу, обмениваются источниками, пишут рецензии. Я помню, что у нас была переписка с одним профессором Утрехтского университета, на чьи работы я ссылался еще в студенческие годы в 2014 году, и он мне предложил поступить к нему в Утрехтский университет, но там нужно было получить стипендию, на подачу которой я уже не успевал. В итоге после беседы он предложил оставаться на связи, сотрудничать, обращаться к нему за комментариями и приглашать его, если у нас будут какие-то мероприятия. Поэтому конкуренции как таковой, мне кажется, не существует. Вернее, она, может, и есть, но в хорошем смысле. Каждый является частью чего-то общего и пытается что-то дополнять или развивать..

Добыть информацию не всегда просто. Что-то есть в общем доступе, но за чем-то приходится ездить. Например, когда я собирал информацию для своей книги “Право быть забытым” про удаление своих персональных данных, за источниками мне пришлось выезжать из России. Несколько раз ездил в Страсбург, потому что очень хорошо знаю город и там есть возможности получить доступ к информации: это Страсбургская библиотека с доступом к электронным ресурсам Оксфорда и Кембриджа и библиотека в самом Европейском суде, где можно в электронном виде найти литературу и редкие книги на французском, английском и даже на русском языках, которые поступают в библиотеку разными способами: либо кто-то дарит свои книги по тематике, либо сами судьи иногда приносят эти книги. И есть возможность пообщаться непосредственно с судьями и юристами, которые там работают, чтобы не было иллюзий относительно того, что ты пишешь.

— Что тебе нужно от города для жизни? Нравится ли тебе Бонн?

— Для меня очень важно понимать, где я живу и что меня окружает. Я помню, как смотрел видео на YouTube про Бонн, и думал, что это не мой город, что он слишком маленький, что лучше там провести старость, чем молодость. В свою короткую поездку в Боннский университет я ехал через Кельн, где было живо, все гуляли, а через полчаса оказался в Бонне. Было утро субботы,  вокруг тишина. Но после посещения университета я влюбился в эту университетскую жизнь со своими правилами и ритмом. Сам Бонн неплохой город, он уютный. Идеальный город, чтобы сидеть дома и писать диссертацию. Там есть все условия, чтобы заниматься исследованием и быть частью академической жизни. Единственное, что хочется, конечно, как в Париже: выходишь на улицу, и вокруг – праздник. Чтобы атмосфера города компенсировала одиночество, которое настигает, пока работаешь над исследованиями. Стоит также отметить, что в Бонне очень много русскоязычных, но я всё же надеюсь подтянуть немецкий. Хотя когда я ездил во Францию с надеждой подтянуть французский, вышло так, что все 9 месяцев я общался на русском, так как там тоже много русскоязычных.

— Твои студенты из России будут скучать по тебе?

— Скорее я по ним, потому что у нас на кафедре в Дипакадемии сейчас все идеально: и отношения со студентами, и с коллегами. Ещё не было работы, где бы я проработал больше 4-х лет, меня всё время куда-то тянет, все время я что-то ищу. Но после моей первой стажировки в Страсбурге я остался под сильным впечатлением от того, насколько работа может быть интересной и в чем-то философской, а также балансирующей с остальной частью твоей жизни. И, конечно же, мне хочется туда вернуться. 

Вообще европейская практика является самой прогрессивной и новаторской, а весь движ — в региональных организациях. Если открыть практику Европейского суда, за год там можно насчитать тысячи решений, а у международного суда максимум одно решение в год. У меня даже когда-то была мечта работать в Европейском суде: я проходил отбор, конкурс, находился в резервном списке. К сожалению, вряд ли снова до этого дойдет.

Я пока не знаю, чем буду заниматься в будущем, но мне определенно нравится преподавать в области прав человека, и для меня выбор PhD был мотивирован тем, что я хочу попробовать себя среди европейских студентов. В своё время я преподавал в Краснодаре, потом мне захотелось преподавать в Москве, и теперь я понимаю, что следующий логичный шаг — попробовать делать это в Европе. А потом я уйду на пенсию и буду смотреть фильмы и приговаривать, как же хорошо в Бонне. Хотя, наверное, нет.

С одной стороны, немного грустно уезжать и в чем-то начинать все сначала там, где ты никому неизвестен и должен кому-то что-то доказать и чего-то с нуля добиться, но люди, которые меня хорошо знают, скажут потом, что я буду жалеть, если этого не сделаю.

Фото: Тигран Оганесян